Страх смерти – естественное чувство, которое присуще каждому человеку. Однако иногда он становится настолько сильным, что мешает существовать. Вместе с клиническим психологом-терапевтом, автором YouTube-канала «Постпсихология» и постоянным лектором «Курилки Гутенберга» Андреем Гасаном IZHLIFE разобрался, почему, страшась смерти, мы делаем неполноценной свою жизнь.
В надежде убежать от смерти
Я не вечна? Смерть неизбежна? Я умру и меня никогда не будет? Такие вопросы сопровождают меня постоянно, ведь мне обеспечена вечность, но не та. Это не вечность на Земле, в космосе, других мирах, а вечность где-то там, в забвенье. И, как сказал однажды булгаковский Воланд: «Человек смертен, и это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»
Я часто думала о том, что хочу жить долго, да так долго, сколько потребуется, лет 700, если не больше. Познакомившись с идеями трансгуманизма, философской концепцией, которая предполагает, что достижения науки, медицины и технологий избавят человека от всяческих страданий, а в конечном итоге и от смерти, я еще больше поняла, что не хочу умирать.
Иногда меня спрашивают: «А вдруг ты просто проживаешь свою жизнь не так, как хотелось бы». Нет, я просто хочу дожить до тех неопределенных времен, когда мир будет иным. Возможно, без страха, войн, страданий, а может, это будет мир, когда мы будем сосуществовать наравне с искусственным интеллектом или на других планетах, а может, даже – на компьютерном носителе. Поэтому про себя точно знаю, что я танатофоб с тревогой о том, что моя жизнь конечна. И нас таких – много.
«Меня волнует, что я смертен. Я так не хочу. Восемь лет в психотерапии – не помогает. Когда возникает мысль о смерти, начинается тревога, я мечусь по комнате в надежде выбраться из нее, как животное, охваченное огнем. Это животное понимает, что от смерти никуда не деться. Но оно мечется до последнего в надежде убежать. При людях такие «панички» я глотаю в себя, чтобы не напугать. Я живу в надежде, что можно «переключить» сознание, ведь миллиарды людей не боятся», – об этом рассказал участник сообщества танатофобов и трансгуманистов со всей России Павел (имя изменено).
«Я много работала с психотерапевтом и пришла к выводу, что смерти боится тот, кто занимается не тем, чем хочет. Он подчинен законам, обязательствам, внутренним несоответствиям. Это обстоятельства, в которых держит себя человек. Если мы постулируем, что смерти можно избежать, то нужно тратить много усилий», – поделилась Александра (имя изменено).
Неизбежность и табуированность
Тема смерти, говорит Андрей Гасан, в современном обществе имеет табуированный характер. В первую очередь это может объясняться особенностями культуры, в которой мы живем. Культура приходит на смену сотериологического типа мировоззрения, основанного на идеях спасения человека и человечества, поиска смысла человеческой жизни «по ту сторону смертного порога», а жизнь рассматривается как подготовка к смерти.
В культурах такого типа, рассказывает Андрей, вся жизнь была посвящена достойному переходу через границу смерти для души. К смерти устремлялись все усилия человека. Общество в целом и каждый отдельно взятый человек прилагал старания для того, чтобы достойно пройти жизнь, перейти границу и обеспечить благую вечную жизнь душе.
«Современная культура абсолютно иная. Она имеет скорее гедонистический характер, учит человека жить здесь и сейчас, и что после смерти ничего нет. Поэтому мы стараемся поддерживать иллюзию постоянной молодости с помощью пластической хирургии, здоровья, контроля веса, «активным» молодежным образом жизни, косметикой, краской для волос. Мы надеемся увеличивать продолжительность жизни на неопределенный срок, читая будоражащие работы по трансгуманизму».
Тематика, связанная с умиранием и со смертью, оказывается табуированной в силу того, что сама мысль об этом вырывает человека из круговерти получения удовольствия. И если тема отравляет жизнь, то она оказывается на периферии.
«Культивируемая в западных обществах установка на переживание положительных эмоций приводит к избеганию отрицательных. Это может приводить к росту ментальных расстройств. Еще до пандемии провели один из крупных опросов, где россиян спрашивали, разговаривают ли они с родными о смерти, умирании, как они хотели бы быть захороненными. Более 70% россиян указали, что никогда не разговаривали на эту тему».
Также, рассказывает Андрей, существует и статистика из юриспруденции. Согласно ей, только 9% россиян задумываются над тем, чтобы составить завещание.
«Это особенность не образа жизни, не сферы деятельности, а социокультурная особенность. Она предлагается через СМИ, экраны телевизоров, новостные ленты. Подсчеты указывают, что среднестатистический человек из европейских стран видит более 16 тысяч смертей в год».
Поэтому, резюмирует Андрей, смерть становится для нас чем-то обыденным.
«На мой взгляд, зазор между личностным отношением к смерти человека и публичным представлением, транслирующимся через СМИ, – труднопроходим. Сегодня часто о смерти могут говорить в режиме анекдота. Например, позволю себе один. Два младенца разговаривают в утробе матери, один другого спрашивает: «А есть ли жизнь после рождения?» Второй отвечает: «Не знаю, оттуда еще никто не возвращался».
Во многом, считает Андрей, позиция современного человека на тему смерти как раз и связана с тем, что оттуда никто не возвращается и мы не знаем, что там, ведь это традиционный лейтмотив.
«Быть или не быть, вот в чем вопрос. Поэтому от незнания возникает сильнейшая потребность преодолеть его. Неопределенность создает страх и тревогу. Это возвращает нас на поле психологии, где есть занимательная теория управления страхом смерти. Ее авторы вдохновились идеями антрополога Эрнста Беккера. В качестве источника человеческой деятельности Беккер, в противовес Фрейду, выдвинул конфликт между инстинктом самосохранения и знанием о неизбежности собственной смерти».
Таким образом, фундаментальным мотивом человеческого поведения и существования Беккер считает стремление человека любыми путями оградить себя от осознания смертности.
«Развивая идеи Беккера, создатели теории управления страхом смерти также исходят из того, что сочетание инстинкта самосохранения у человека с осознанием личной смертности приводит к развитию аннигиляционной тревоги как непереносимого качества, которое может быть охарактеризовано как парализующий ужас. Чтобы выжить перед лицом ужасающей перспективы, люди были вынуждены придумывать некие средства, позволяющие избавить от этого ужаса, благополучно жить и выживать».
Примерами могут стать:
-
Религия, основанная на вере в загробную жизнь. Согласно теории, она тоже служит для управления страхом смерти путем его игнорирования.
-
Культура как система символов. Она помогает управлять страхом, наполняя жизнь смыслами, ценностями и помогает символически преодолеть смерть, создавая «иллюзию» продолжения жизни в потомстве, творческом или научном наследии, существовании своей организации, страны и любых других групп, с которыми человек идентифицирует себя при жизни.
Слияние мысли и реальности
В практике клинического психолога тема смерти может встречаться при различных расстройствах:
При паническом расстройстве. В этом случае человек катастрофизирует свои естественные ощущения в организме, считая, что от сильного сердцебиения может произойти инфаркт или инсульт.
При ипохондрии (тревоге за свое здоровье) человек тоже может часто переживать, что у него есть серьезные заболевания. Или же может заболеть ими в будущем.
«В когнитивно-поведенческой психотерапии мы учимся работать с мышлением. Например, люди с тревогой о своем здоровье могут каждый раз прокручивать в голове мысль, что у них могла бы быть страшная болезнь. Затем включается программа мыслительного беспокойства. В нее может входить программа сосредоточенности на состоянии тела, его сканировании. Это может быть получение медицинской информации, когда человек гуглит в интернете и обязательно что-то находит. Это может быть поиск заверений у близких».
Часто, говорит Андрей, бывает и так, что мысль, например, о раке, заставляет человека думать, что он у него действительно есть.
«В практике когнитивно-поведенческого терапевта подобный образ мышления мы можем приписывать когнитивному искажению, которое называется «слияние мысли и реальности».
Слияние мысли и реальности – убеждение, что мысль действительно может материализоваться.
«В нашей практике существуют протоколы работы со многими состояниями. Часто это комплекс упражнений, техник и методик, с помощью которых человек обучается адаптивно реагировать на определенные ситуации и таким способом обходиться с подобными негативными, навязчивыми мыслями. Я призываю читателей, если у них присутствуют проблемы, обратиться к квалифицированному специалисту».
Смерть и небытие не имеют никакого значения
Если вы боитесь смерти, Андрей советует превратить неудачу в возможность. Это важный пункт, касающийся зоны нашей ответственности и контроля. Часто страх смерти может возникнуть из-за того, что мы пытаемся контролировать вещи, которые находятся вне зоны нашего контроля и ответственности. Бывает тяжело выносить неопределенность. Реалистичные ограничения человеческих сил включают смерть, заболевания, неизвестность. При этом поиски уверенности не могут изменить реальность.
«Мы никогда не сможем проконтролировать абсолютно все. Очерчивая здоровую зону контроля, мы можем сказать себе, что действовали как разумный человек и сделали все, что в наших силах. Поэтому вопрос может свестись к компромиссу между попытками быть идеально бдительным, контролирующим, постоянно тревожащимся человеком и нормальной жизнью».
Тревогу о своем здоровье и страхе смерти можно превратить в практические вопросы, которые вы будете способны решить, поскольку они находятся в вашей здоровой зоне контроля.
Такими вопросами могут стать:
-
Регулярно ли вы проходите медицинские осмотры.
-
Можете ли вы сбросить вес, меньше пить, курить, меньше злоупотреблять вредными привычками, отравляющими вашу жизнь.
-
Адекватна ли ваша физическая нагрузка.
«Мы обладаем очень небольшим островком контроля. И часто в своей практике я наблюдал занимательный парадокс. По иронии судьбы, многие люди, которые сильно беспокоятся о своем здоровье, не особенно следуют правилам банальной гигиены и здорового образа жизни. Они могут пить, курить и долго не посещают врачей».
Но бывает и такое, что люди, не болеющие соматическими болезнями, ментальными расстройствами, не умирающие и не призванные отправиться в горячую точку, то есть не имеющие явных оснований ждать скорой смерти, могут озвучить психологу проблему страха смерти. Часто, утверждает Андрей, это может сопровождаться неадаптивными фантазиями. Например, а зачем вообще жить, зачем что-то делать, что-то создавать и во что-то вовлекаться, если в конечном счете я умру и все бессмысленно.
«Самая большая ошибка, которую может допустить специалист, – это начать решать проблему и обсуждать в экзистенциальном ключе вопросы смысла жизни и смерти, пытаться переубеждать человека. В лучшем случае, такие жалобы – симптом проблемы. При этом человек может искренне страдать. И приходит он потому, что живет не очень счастливо».
Часто таким страданиям человек придумывает неподходящее объяснение и неверно объясняет его суть. За такой специфической формой может лежать нечто иное – неумение человека жить.
Люди могут пребывать в иллюзии, будто смерть – очень важное событие в жизни. Однако, считает Андрей, это не так, ведь смерть не имеет вообще никакого значения. Это самое неважное событие в жизни. И единственное, что имеет значение – жизнь.
«Давайте проведем мысленный эксперимент. Если мы обратим внимание на то, чего боится человек – прожить последние минуты в страдании или с разочарованием того, что он что-то не сделал, боится за то, как другие будут жить без него или наоборот – другие умрут, а он останется в одиночестве. Обратите внимание, это всегда про жизнь, а не про смерть».
Андрей привел цитату древнегреческого философа Эпикура.
«Когда мы есть, смерти еще не существует. А когда смерть наступает, то нас уже нет».
«Невозможно бояться отсутствия. Это сложно помыслить. Что значит – бояться небытия? Значение есть только у бытия, у жизни. Страх смерти в отсутствии причины ожидать ее скоро может быть концептуализирован как иллюзия, в основе которой могут лежать более глубинные убеждения человека, ощущение задолженности и того, что человек нечестен с самим собой и окружающей его реальностью, а не делает, что должно, что по-настоящему хочет и соответствует его системе ценностей».
Кроме того, проблема может быть и в точке восприятия. Смерть находится не впереди, а сзади нас, давая возможность и напоминая о том, насколько может быть ценна жизнь в настоящем.
Обнимайтесь и общайтесь
Когда мы рассматриваем страхи, тревоги, негативные переживания, говорит Андрей, то эмоции рассматриваются в определенном контексте. Если же мы обращаем внимание на текущий контекст, то он довольно непростой, пугающий и ужасающий.
«Хочется сказать про эмоциональную валидацию и нормализацию. Мы живем в непростое время. Страхи и тревоги могут выступать нормальной реакцией на ненормальные обстоятельства».
Важно обсуждать переживание с близкими, друзьями. Общение, говорит Андрей, может оказаться самым эффективным способом, чтобы избавиться от тревог.
«Мы – социокогнитивные существа и нам жизненно необходима близость и контакт с другими людьми. Оторваться от новостей бывает тяжело. Особенно невыносимо, если это касается важных событий. Берите другого человека за руку, обнимайтесь, разговаривайте. Эмоции – часть нашего опыта. Важно маркировать эффект. Полезно просто называть свои чувства – мне страшно, я в ярости, хочется спрятаться. Становится легче. Уважаемые читатели, берегите себя».
Отношение к смерти у нас формируется с детства. Если в вашей семье кто-то умер, важно корректно рассказать ребенку о том, что его близкого человека нет рядом. О том, как поделиться утратой, читайте в материале по ссылке.
Каждый человек имеет право чего-то бояться. Если вы боитесь смерти, не пренебрегайте возможностью говорить о своих чувствах. Возможно, когда-то вы сможете побороть этот страх.
А пока остается думать, что когда-то мы достигнем бессмертия, лишимся страданий и будем жить без страха смерти, в надежде, что наша жизнь будет настолько долгой, насколько это возможно.